Фельпца, так фельпца.
Для Руперта разницы особо не было. А значит, и интереса как такового. Другое дело, что именно этот фельпец смог оказать Олафу жизненно необходимую помощь, в то время как сам Руперт оказался бессилен. В его образование входило множество вещей, и даже оказание первой помощи. Только вот в тот момент все оно оказалось бессмысленным, а знания в медицине и вовсе ничтожными. Поэтому племянник кесаря твердо решил восполнить пробелы и засесть за подробное изучение атласа анатомии человека. Если удастся, начать можно будет даже в доме Бешенного.

— Благодрю, — Руперт с кивком взял протянутый бокал и сделал глоток. За недавние подозрения было все еще совестно, и даже удивительно, что Вальдес угостил его. На его месте Руперт, наверняка бы оскорбился и не предлагал бы пленникам больше ничего. Вино оказалось крепким и сладким. Сам бы он предпочел что-нибудь по-огненней, но сильно выбирать не приходилось.
Впрочем, напряжение и вправду стало отпускать.

Он обратил внимание на то, что фрошер довольно часто подходит к окну. Что он там увидел? Буря, конечно, разыгралась, но что в этом могло быть любопытного или волнующего для опытного моряка? Почему Руппи показалось, что Вальдес нахмурился? Может и вправду показалось? Тоненький звук, не то песня, не то плач, не то и вовсе мяуканье забытого на улице котенка, но не может же вице-адмирал, так спокойно взирать на страдания живого существа за окном. Как-то не вязался этот образ с тем, что Руперт видел в задумчивой фигуре усталого собеседника.

Заданный Кальдмеером вопрос вернул его в реальность. Сделав еще глоток, Руппи посмотрел на Вальдеса. Он понимал, что ответ причинит боль, но не думал, что такую сильную.
Каждое название, произнесенное вице-адмиралом, проникало лезвием хорошо отточенного ножа глубоко в сердце, оставляя на нем кровоточащие раны. Каждое из этих суден было ему дорогим, как и команда Те парни, которых он знал в лицо, с которыми они вместе пили и веселились в кабаках, невзирая на разницу в званиях и положении. Слушать эти слова было невыносимо. Не слушать было нельзя. Руперт отступил на пару шагов назад, сел на жесткий деревянный стул, поставил бокал на пол и, сгорбившись и опустив голову, прикрыл рукой глаза. Если бы не было стула, он бы плюхнулся прямо на пол – ноги просто отказывались его держать.
В голосе Вальдеся, так отчетливо произносившем все эти безжалостные слова, он не услышал ни торжества, ни насмешки. Вальдес говорил, словно докладывал побежденным события, не щадя их чувств, но и не наслаждаясь. Это было честно. Это было достойно!
Но, Закатные Твари, насколько проще было бы оказаться там, среди команды, и выполнять свой долг до конца, зная, что впереди нет ничего кроме смерти. А потом принять ее достойно, как подобает моряку и офицеру! И трижды глупцы те, кто считает за счастье выжить в подобной мясорубке. Спастись и знать, что за твою жизнь отдали свои тысячи других людей? Для этого надо родиться Мерге, Хохвенде или Бермессором, но никак не фок Фельсенбургом!

— Вице-адмирал Вальдес, я готов к опознанию хоть сейчас, — Руперт убрал руку от лица и посмотрел прямо на Вальдеса. — Но сперва мне нужно вам сказать, я представился уже капитану Джильди, — фельпское имя было непривычным для языка, но Руппи справился. — Но, видимо, вам он еще этого не передал. Возможно, узнав кто я, вы передумаете. Мое имя Руперт фок Фльсенбург.

Капитан Джильди мог и не знать о том, что Руперт племянник кесаря. В конце концов, где Дриксен, а где Фельп. Сам же Фельсенбург на трон не собирался, отдав свое сердце морю раз и навсегда. Но пленить обычного моряка и пленить наследника – разные вещи.