Парадная форма мушкетеров не отличалась особенными элементами, дорогой читатель. Как бы не хотелось верить в то, что каждый мушкетер Короля одет с иголочки и является видным франтом, который сорит деньгами направо и налево, но на деле одеяние его было гораздо проще многих иных одеяний Франции того времени. Что неудивительно, предельная утилитарность и носкость униформы стояла во главе угла почти всё время существовании рот королевских мушкетеров, и лишь несколькими годами позже в обиход войдут те самые, знаменитые тебе по картинам, лазоревые плащи. Хотя даже по прошествии лет, сама униформа будет до безобразия проста и непримечательна для требовательного зрителя. Крепкая, плотная кожа, которая лишь осторожно украшена греческим крестом, который, если не присматриваться, даже и незаметен. Впрочем незаметным был и Атос, столь тщательно сливавшийся с окружением замка Блуа, стараясь сделать всё возможное, чтобы не привлекать к себе излишнее внимание. В конце-концов он был сюда поставлен охранять Короля и его близких, и делать это так, чтобы любой проходимец мог тебя заметить — высшая глупость какую только можно было себе представить. Пошуметь, как он умеет, и умеют его верные товарищи по делу шпаги и плаща — всегда успеется.

    Местом себе Атос избрал, хотя избранием это не назвать, небольшой закуток в извилистых коридорах замка, неподалёку от главной залы. Отсюда можно быстро добраться до потенциального славного сражения, а так же сюда не сунется ни одна живая душа, за исключением положенных этому месту слуг, коих по замку бродит несчетное количество. Впрочем стоит кому-то из слуг начать выглядеть хоть сколько-нибудь подозрительнее, чем они выглядят обычно — и он сможет среагировать так, как и полагается всякому охранителю изнеженного королевского тела. Быстро разобраться с виновником собственных подозрений, скрутить его в бараний рог и запереть где-нибудь в таком месте, где до конца этого празднества негодяй не соизволит помешать ни одной персоне, которая столь занята всеми этими причудливыми ритуалами ухаживания и перемигивания, которые опасно граничат с откровенным флиртом и могут, потенциально, перерасти во что-нибудь такое, за что обычно следует судилище.

    И вот, пока читатель с любопытством поглощает эти строки, Атос слышит за окном стук копыт, извещающий о прибытии одного из церемониальных . А это значило, что Король и Герцог, мягко сказать, близко. Слуги, словно ощутившие как вожжа попала им аккурат под хвост, начали судорожно доделывать всё то, что нужно было сделать еще с полчаса-час назад. Впрочем оно, есть подозрение, оказалось как раз кстати. Если он здесь, значит до прибытия первых важных гостей оставалось не более четверти часа. Впрочем Мушкетеры, ну, некоторый их контингент, уже был здесь, заняв позиции и лишь изредка покидал свои посты ради того чтобы забить свои трубки и перекурить, покуда на то есть время и возможность, которой уже буквально через полчаса не будет.

    И, как и предсказывалось, уже через полчаса здесь были гости, а еще через пятнадцать минут всему цвету дворянства был представлен лично виновник торжества с новоиспеченной супругой, а после, уже со всем полагающимся церемониалом, им был представлен и сам Король Людовик, который проследовал по залу под бурные аплодисменты.

    Атос прижался плечом к стене, скользя взглядом по многочисленным, уже признаться, набившим оскомину лицам, изучая всех и каждого так, словно видел их впервые. И ничего, казалось бы, не предвещало беды. Вот тут и Кардинал, и Король, и сам Гастон. Де Тревиль прошмыгнул аккурат между дамой и каким-то слугой, и множество иных лиц, чуть менее значимых для рассказа, но столь важных для политики Франции тех лет. Но особенно врезалось в память Атоса одно лицо. Знакомое, въевшееся в память словно выжженное клеймом лилии на плече... Её Лицо. Признаться, мушкетер на секунду даже задумался, что алкоголь, который тот в последние месяцы употреблял в явном излишестве, стоит отставить в сторонку ради сохранности самого себя. Но стоило даме проскользнуть мимо его носа вновь, как тот понял, что дело тут явно не в том, что тот последнее время злоупотреблял с этим мирским грехом. От подобного его лицо переменилось, чуть вытянулось и даже, кажется, болезненно побледнело, словно вся кровь его ушла куда-то в пятки. Ежели сегодня он с ней более не встретится — это будет определенно поводом посетить церковь как можно скорее, дабы замолить грехи свои да исповедаться.