Неловко штопая на рукаве платья Цинсюаня очередную дыру, Ши Уду все больше подбирался к мысли, что даже эти попытки спасти эти обноски, тщетны. Ткань в его руках была настолько застирана, заношена до тонкой паутины на локтях и у края рукавов, настолько выцвела от стирок и солнца, что на эти линялые тряпки смотреть было стыдно, не то что еще носить. И да, он прекрасно понимал, что ему, как старшему брату, следовало бы получше следить за вещами младшего, но в последнее время было на удивление много работы, и как раз это давало надежду на покупку пусть скромной, но обновки для Цинсюаня. С иглой и нитками он, надо сказать, управлялся неплохо, пусть и не настолько хорошо, как девчонки-прачки, что собирались на выходных у реки не только для стирки, но и для штопки и обсуждения сплетен. И вот смеху было им пару лет назад, когда он пришел туда просить научить его шить и зашивать. Их заливистый хохот и подначки до сих пор в ушах стоят. С другой стороны, они разом подобрели, когда узнали, зачем парню это надо: нет-нет, да приносили для мелкого братца нехитрые вкусности и угощения. Ну, вернее, они думали, что для сестренки, но так даже лучше — пока смышленые девицы не могли распознать в Цинсюане мальчишку, значит, их с диди "маскировка" работала.

— А-Сюань, подойди сюда, — он зубами оторвал нить и разгладил ткань, на которой вместо дырки теперь красовался дурацкий цветочек из линяло-желтых нитей. Ну и ладно, все лучше, чем просто заплатка, которые итак уже "украшали" рукава на месте локтей. Вздохнув, он кивнул диди и отдал ему верхнее платье. — Давай, надевай, пока тебя никто не увидал в этом рванье.

Честно говоря, исподнее уже тоже было шито-перешито, что невольно вызывало у Ши Уду выражение лица, будто он съел нелюбимые им ростки бамбука. Но хуже всего было то, что он до этого момента не замечал, потому что подвижный и живой Цинсюань сейчас встал ровно после примерки и...

Долгий и отчаянный выдох был очевиднее некуда, когда Уду понял, что рукава платья у брата короче нужного на ширину ладони, а то и больше. И он вынужден был признать очевидное — дальше тянуть уже просто некуда.

— Завтра ведь ярмарка, да? — глядя на разглядывавшего "цветочек" на рукаве брата, он улыбнулся, хотя от отчаянья хотелось выть. Но тут уж и правда некуда деваться, тем более, именно на одежду он и откладывал последние месяца три. Лишь бы хватило и на нижние. Средние еще можно перешить, удлинить и что-то может посоветуют девушки у реки, но вот с платьем надо что-то точно решать. И обувью. Он поднял взгляд на стоящего перед ним брата, улыбнулся уже не так хмуро и потянул его за щёку мягко. — Пойдем тебе новое платье покупать, а то ты совсем-совсем вырос из этого.

Он не стал говорить о дырах и очевидно поношенном виде, но итак ведь понятно, что к чему — Ши Цинсюань не в пример глупеньким сверстникам был смышленым, пусть и мог иногда "ляпнуть" что-то очевидно смущающее. Ну, ладно, обычно это было даже мило, но в такие моменты поневоле задумаешься о достойной обработке этого нефрита. Но ему бы самому обучение завершить. Или начать? Силы для этого он в себе чувствовал, но как решиться оставить Цинсюаня? Кому вообще он может доверить его?

Мысли стекли с радостных при взгляде на самого родного человека, радующегося мелочам типа этого дурацкого цветочка, на тревожные — о будущем. Если он все же решится пройти испытание для принятия его на обучение в монастырь неподалеку, то что же делать с братом? "Довеском" его явно не примут, а от беспокойства за младшего у него и самого думы будут не об учебе. Ладно, об этом он подумает после ярмарки, когда придет пора вновь искать хорошую работу, так как сезонная помощь на полях закончилась. Может, магазин какой найти? Или склад? Тряхнув головой, словно изгоняя так непрошенные мысли, он встал и взял Цинсюаня за руку.

— Пойдем, пора повторять то, что я тебе задавал вчера. Ты же выучил? Покажешь?

***

Проснулся он рано, по привычке, почему-то думая, что надо скорее завтракать и бежать на работу, но почти сразу вспомнил, что сегодня можно никуда не спешить — нынче буквально праздник для Цинсюаня, потому что тот даже просто поглазеть на приезжей ярмарке был всегда рад на окружающее его разноцветье, чем в свою очередь радовал Ши Уду. Золото, а не ребенок — никогда не просил ничего из того, кто им было явно не по карману, просто наслаждался атмосферой и окружавшими его суматохой и весельем. Из-за этого было часто грустно, что даже самую незначительную малость, типа запечённого яблока в патоке он не может ему купить, но тут уж вступал в силу природный рационализм Уду — между сладкой радостью на несколько минут и "нечего есть" завтра он точно знал, что выбрать.

— Эй, соня, вставай. Новое платье свое проспишь.

Ши Уду с усмешкой потряс за плечо брата и пошел разводить огонь в очаге, тоже давно требовавшем перекладки камней, но их лачуга на окраине сама по себе вот-вот развалится, так что тут уж не до изысков. Ши Цинсюань и без того в своем юном возрасте вынужден поддерживать порядок и стирать, по хозяйству много чего делать, вплоть до готовки, так что, даже в их скромном жилище уютно, пусть и не всегда тепло.

— Уже выбрал цвет? — явно про платье заговорил он, наливая из кадки воды в старый котел.